ОЧАРОВАНЬЕ РОДНОГО ПЕЙЗАЖА

Вдохновляясь приокской природой, поэт Николай Заболоцкий и художник Александр Григорьев думали о марийской земле,

где прошли их детство и юность

Два последних года жизни классика русской поэзии XX века Николая Алексеевича Заболоцкого, родившегося 24 апреля ( 7 мая по новому стилю) 1903 года на сельскохозяйственной ферме под Казанью, свои детские и юношеские годы проведшего в марийском селе Сернуре и вятском городе Уржуме, которым суждено было стать его поэтической родиной, связаны со старинным провинциальным городком на Оке Тарусой.

В этом живописном уголке Калужской области он оказался в конце июня 1957 года. Поселиться здесь на лето ему порекомендовал живший в ту пору в Москве венгерский поэт Антал Гидаш, кому уже доводилось отдыхать в этих местах с женой Агнессой. Памятуя о блестящем переводе Н.А.Заболоцким на русский язык с подачи Николая Тихонова своей поэмы «Стонет Дунай», ему захотелось познакомиться с русским стихотворцем поближе, продолжить общение, начавшееся между ними в 1946 году в доме творчества советских писателей в Дубултах на Рижском взморье.

Дачный домик для своего русского собрата по перу Антал Гидаш взялся подыскать в Тарусе лично. И вот наконец вместе с супругой Агнессой они остановили свой выбор на домике по улице Карла Либнехта, номер 36, с двумя уютными комнатами, выходившими во двор террасы.

Николай Заболоцкий выехал из Москвы не мешкая. И не один, а с дочерью Наташей. Дачная квартира ему понравилась сразу, напомнив чем-то далекий город отрочества и юности Уржум. Понравилось и то, что поверх садов и крыш домов виднелась река, перед домом толкались петухи, куры и гуси- совсем как когда-то в Сернуре, где прошло его детство.

Но едва отец и дочь Заболоцкие обосновались на новом месте, как в Тарусе объявились художники муж и жена И.И.Чекмазов и В.В. Фаворская, облюбовавшие занятый поэтом дачный дом по прежним приездам. Хозяева склонялись к тому, чтобы попросить Николая Алексеевича потесниться или даже уступить тем жилье. Но он ответил категоричным отказом, выложив двойную плату с тем, чтобы дом остался за ним одним. Расстроенным супругам-художникам ничего не оставалось, как поселится в другой квартире.

Устранив недоразумения Н.А.Заболоцкий всецело ушел в творчество. После работ над стихотворениями, он ежедневно к вечеру встречался с Гидашами. Они обычно гуляли вдоль берега, вспоминали отдых на рижском взморье, говорили о русской и венгерской поэзии. У Гидашей была арендованная лодка, и они пригласили как-то Николая Алексеевича вместе с его дочкой Наташей покататься по Оке. Но первая же прогулка оказалась для Заболоцкого последней- обнаружившаяся течь на дне лодки ему напомнила потонувшую у него на глазах на Амуре переполненную людьми баржу, и ему стало плохо. Больше он не садился в лодку, и Наташа каталась на нем по реке без отца. Поэт в это время предавался беседам с прохаживающими на берегу местными художниками. Он был любителем и превосходным знатоком изобразительного искусства, хорошо рисовал сам. В Уржумской реальном училище, где он учился в юности, рисование было поставлено на уровне. Неслучайно его в свое время закончил Константин Федорович Егоров, один из основоположников марийского профессионального изобразительного искусства. Еще в начале своего литературного пути после окончания Педагогического института в Ленинграде Н.А. Заболоцкий подружился с талантливыми ленинградскими художниками П.Н.Филоновым и К.С.Малевичем, брал уроки рисования на занятиях в школе П.Н.Филонова в Академии художеств.

Наиболее известным художником в Тарусе в ту пору по праву считался Александр Владимирович Григорьев, старейший живописец и график, один из инициаторов и организаторов Ассоциации художников революционной России, поселившийся здесь еще в 1934 году. Он приходился земляком Н.А. Заболоцкого- родился 15 мая 1891 года в селе Петртнуры Козьмодемьянского уезда Казанской губернии, в 1912-1915 годах учился в Казанской художественной школе напротив Варваринской церкви, где крестился Николай Алексеевич. В этой школе обучался и двоюродный брат поэта Николай Николаевич Попов, сын его тети, сестры отца. А.В.Григорьев жил в Тарусе с супругой, летом у них гостил внук Александр, школьник. Снующегося с тем деда-художника часто можно было видеть в городе и его окрестностях.

Городок был маленький, и в прогулках Н.А.Заболоцкому не раз попадались на встречу обидевшиеся на него поначалу из-за занятой им привычной дачи художники И.И. Чекмазов и В.В.Фаворская. Не склонный к ссорам и недомолвкам Николай Алексеевич потянул руку для примирения первым, ведь он всерьез считал живописцев собратьями, призывал поэтов в стихотворении «Портрет», написанном в 1953 году, учиться у тех видению мира и передаче его великолепия:

Любите живопись, поэты!

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно.

С художником И.И.Чекмазовым Николай Алексеевич подружился настолько, что тот предложил написать маслом портрет его дочери Наташи. Заболоцкий не только ответил согласием, а даже написал об этом стихотворение «Сентябрь»:

Вот теперь, живописец, выхватывай

Кисть за кистью и на полотне

Золотой, как огонь, и гранатовый

Нарисуй эту девушку мне.

Нарисуй, словно деревце, зыбкую

Молодую царевну в венце

С беспокойно скользящей улыбкою

На заплаканном юном лице.

Почти одновременно с этими стихами родилось другое стихотворение «Вечер на Оке», навеянное встречами с местными художниками :

В очарованье русского пейзажа

Есть подлинная радость, но она

Открыта не для каждого и даже

Не каждому художнику видна.

С утра обремененная работой,

Трудом лесов, заботами полей,

Природа смотрит как бы с неохотой

На нас, неочарованных людей.

И лишь когда за темной чащей леса

Вечерни луч таинственно блеснет,

Обыденности плотная завеса

С ее красот мгновенно упадет.

Вздохнут леса, опущенные в воду,

И, как бы сквозь прозрачное стекло,

Вся грудь реки приникнет к небосводу

И загорится влажно и светло.

Из белых башен облачного мира

Сойдет огонь, и в нежном том огне,

Как будто под руками ювелира,

Сквозные тени лягут в глубине.

И чем ясней становятся детали

Предметов, расположенных вокруг,

Тем необъятней делаются дали

Речных лугов, затонов и излук.

Горит весь мир, прозрачен и духовен,

Теперь-то он поистине хорош,

И ты, ликуя, множество диковин

В его живых чертах распознаешь.

Эти стихотворные строки удивительно подходили к картинам и этюдам художника А.В.Григорьева, для которого Таруса, как и для Заболоцкого, стала особой страницей творчества. Он посвятил ей множество своих живописных и акварельных работ, среди которых оказалось немало запечатленных пейзажей, увиденных Николаем Заболоцким и вдохновивших его.

Облюбовали Тарусу не только художники, но и литераторы. Н.А.Заболоцкий встретился в городе с писателем Константином Георгиевичем Паустовским. 24 августа тот подарил ему свою недавно изданную книгу «Повесть о жизни» с дарственной надписью: «Дорогому Николаю Алексеевичу Заболоцкому - в знак глубокого преклонения перед классической силой, мудростью и прозрачностью его стихов. Вы - просто колдун!». А в письме В.А.Каверину 1 сентября 1957 года он написал: «Здесь летом жил Заболоцкий. Чудесный, удивительный человек. На днях приходил, читал свои новые стихи- очень горькие, совершенно пушкинские по блеску, силе поэтического напряжения и глубине».

За лето и осень 1957 года Н.А.Заболоцкий успел полюбить этот маленький городок со знакомым ему по Сернуру и Уржуму укладом жизни, заросшими травами улицами, окрестным березовыми рощами, стадами коров на лугах, высоким берегом реки Оки. Говоря словами из его стихотворения «Это было давно», здесь он как бы снова жил «обаянием прожитых лет». Вдохновленный увиденным поэт написал 33 новых стихотворения- это был пик его творческой активности. Некоторые из них были прочитаны им во время поездки с группой советских поэтов в октябре того же года в Италию.

И в следующем,1958 году, после прошедшей в Москве декады грузинской литературы и искусства и вручения ему за переводческую деятельность ордена Трудового Красного Знамени, он вновь собрался в Тарусу. На этот раз ему удалось вырвался сюда в конце июня. Побывавший у него в гостях в июле литератор Д.Самойлов вспоминал: «Жил он в маленьком домике с высокой террасой. Почему-то теперь мне кажется, что домик был пестро раскрашен. От улицы отделен он был высоким забором с тесовыми воротами.

С терраски, поверх забора, видна была Ока. Мы сидели и пили «Телиани», любимое его вино. Пить ему было нельзя и курить тоже».

Он запомнил, что внутри раскрашенного домика висели картинки, а в ухоженном саду под яблоней дымился самовар.

В письме писателю Алексею Константиновичу Крутецкому 15 августа сам Н.А.Заболоцкий писал: «…я же второй месяц живу на Оке, в старом захолустном городке Тарусе, который когда-то даже князей собственных имел и был выжжен монголами. Теперь это захолустье, прекрасные холмы и рощи, великолепная Ока. Здесь жил когда-то Поленов, художники тянутся сюда толпами».

Живя в Тарусе, он звонил жене в Москву, ездил туда на несколько дней на машине с шофером, предоставляемой Гидашами. Так в конце августа Н.А.Заболоцкий привез в Москву для публикации написанный им на даче поэтический цикл «Рубрук в Монголии» о путешествии французского монаха Рубрука в страну монголов времен Чингисхана через знакомые ему сибирские просторы.

В то лето в Тарусе созерцание провинциального быта и окружающей природы все отчетливее сопрягалось для него с мыслями о времени.

Неслучайно тарусский петух представлялся в его новых стихах «Петухи поют» «звездочетом» и «древними часами»:

Нет, не бьют эти птицы баклуши,

Начиная торжественный зов!

Я сравнил бы их темные души

С циферблатами древних часов.

Он внимательно всматривался в скопления облаков, одиноко стоящие деревья, цветущий луг, бегущую воду речки Таруски. Эти наблюдения легли в основу его стихотворений «Зеленый луч» и «На закате». В стихотворении «На закате» он размышлял о взаимосвязях душевной сущности человека и окружающего мира, и оно звучало как его завещание:

Когда, измученный работой,

Огонь души моей иссяк,

Вчера я вышел с неохотой

В опустошенный березняк.

На гладкой шелковой площадке,

Чей тон был зелен и лилов,

Стояли в стройном беспорядке

Ряды серебряных стволов.

Сквозь небольшие расстоянья

Между стволами, сквозь листву,

Небес вечернее сиянье

Кидало тени на траву.

Был тот усталый час заката,

Час умирания, когда

Всего печальней нам утрата

Незавершенного труда.

Два мира есть у человека:

Один, который нас творил,

Другой, который мы от века

Творим по мере наших сил…

Как бы лебединой песней Н.А.Заболоцкого стало написанное им следом стихотворение «Не позволяй душе лениться», где он с настойчивостью провозглашал:

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

Но те, с кем ему довелось в то лето встречаться, видели его не только задумчивым и уходящим в себя, но и улыбающимся и даже смеющимся с озорной лукавинкой в глазах. Его добрая шутка и юмор прорвались в стихотворение «Городок»:

А кому сегодня плакать

В городе Тарусе?

Есть кому в Тарусе плакать-

Девочке Марусе.

Опротивели Марусе

Петухи и гуси.

Сколько ходит их в Тарусе

Господи Иисусе!

Заболоцкий так хорошо чувствовал себя в Тарусе, что решил купить себе здесь дачу и жить в ней круглый год. Вскоре отыскался и новый рубленый дом на тихой зеленой улице Некрасова, выходящий к заросшему лесом оврагу.

Он вернулся в Москву 4 сентября, чтобы подготовиться к приезду в столицу итальянских поэтов, с которыми встречался год назад в Риме. А в Тарусу выехала его жена Екатерина Васильевна с сыном Никитой. Они договорились, что и он приедет туда позже. Но этому уже не суждено было сбыться: вскоре у него обострилась болезнь сердца, а утром 14 октября его не стало. Среди прочих бумаг, оставшихся после смерти поэта, нашли нарисованный им план домика, который он намеревался приобрети в Тарусе.

Через три года после смерти Н.А.Заболоцкого тарусская колония художников и писателей проводила в последний путь Александра Владимировича Григорьева, умершего 25 августа 1961 года. Он, как и Н.А.Заболоцкий, был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Когда смотришь на тарусские живописные работы А.В.Григорьева в Козьмодемьянском художественно-историческом музее его имени, невольно на ум приходят стихотворные строки Николая Заболоцкого. Как своеобразные путеводители они водят тебя по прекрасному пейзажному миру художника. Это не удивительно, ведь оба относились к этим местам с любовью, получали здесь вдохновение и жизненные импульсы. В очарованье тарусского пейзажа оба они находили отражение родных мест далекого марийского края, где прошли их детство и юность.

Руслан Аркадьевич БУШКОВ,

канд.ист. наук