«Коммунистические дружины», «военно-партийные отряды», «части особого назначения» - так на разных этапах своей героической истории назывались созданные большевистской партией, организационно не входившие в Красную Армию боевые силы РКП(б).На них возлагались самые срочные, самые ответственные, самые трудные задачи по решительному подавлению заговоров, мятежей, террористических актов, диверсий организуемых контрреволюционными элементами на территории Советской республики, в стратегическом тылу Красной Армии.

Бдительно охранять власть Советов, завоевания Великого Октября, пресекать любые вылазки врага на местах, таково их основное предназначение…»1 - писали в недавние времена об отрядах ЧОНа. Но сегодня то мы знаем, что эта история не такая уж славная и героическая, что чоновцы запятнали себя массовыми зверствами и расправами над мирным, прежде всего, крестьянским населением России: на Тамбовщине, в Башкирии, в Симбирской и Пензенской губерниях.

Только довольно трудно сегодня найти документальные свидетельства этих преступлений, ибо они до сих пор спрятаны в закрытых для доступа исследователей архивах. Во-вторых, даже в те времена о «грязной» стороне «работы» отрядов ЧОН, не любили говорить или писать. Обычно, когда речь заходила о чоновцах, вспоминали их участие и заслуги в войсковых операциях Красной Армии против белогвардейцев. При упоминании же подавления народных волнений все сводилось к общим фразам о ликвидации кулацких банд и т. д. и т. п.,без указания конкретных мест и подробностей. Видимо и тогда понимали, что делают что-то не то, что потомки не вспомнят их с благодарностью.

Впрочем, когда наступили перестроечные времена и о «подвигах» ЧОНа попытались говорить открыто, оказалось, что и говорить то не о чем: фактов то, по большому счету, нет. Документы вне зоны доступа, а живых свидетелей, очевидцев преступлений «коммунистических дружин» давно уже нет. Да и, вообще, о настоящей, реальной жизни ЧОНа мало что известно. Ну, а если говорить про марийский ЧОН( такой тоже существовал), то и подавно.

Что ж, попытаемся восполнить этот пробел.

Строительство частей особого назначения (ЧОН), как известно, развернулось весной 1919 года, в период наступления армии Колчака. У нас впервые этот вопрос был поднят в мая 1919 года, на очередном (протокол № 8) заседании Исполнительного Комитета Краснококшайской организации РКП(б). На нем было принято решение: организовать роту особого назначения из местных коммунистов и сочувствующих. Ответственным организатором был назначен Алексей Герасимович Смирнов ( один из первых наших коммунистов). И работа, видимо, закипела. Об этом свидетельствует тот факт, что на другом заседании коммунистов – 12 мая (протокол № 9), речь шла уже об отправке 20 мая роты особого назначения в прифронтовую полосу, предположительно, в Симбирскую губернию. (Что они там делали, нам остается только догадываться). А ведь 8-го числа еще не было ничего – ни людей, ни программы обучения коммунаров, многие из которых до этого никогда не держали в руках оружия… Зато была вера в «светлое будущее», ради которого они не пощадили бы и мать родную. Впрочем, очевидно и то, что 20-го мая они еще никуда не уехали. Потому что в аналогичном протоколе за номером 15 (пункт 3-й) от 29-го мая 1919 года записано: «Заслушали отношение пом-ка Увоенкома (помощника Уездного Военкома – прим. авт.) № 295 о том, что им сорганизована рота особого назначения, отправляющаяся на фронт…»2. Но организацией ее, судя по всему (это предложил А. Г. Смирнов), занимались все-таки член Краснококшайского исполкома РКП(б) Иван Михайлович Каскевич (бывший балтийский матрос, член партии с 1917 года) и уездный военком, наш земляк Михаил Миронович Товашев.

Сегодня об этой роте особого назначения сказать больше пока нечего: неизвестна ее численность, командир т. д., в том числе, и дальнейшая судьба.

Следующий отряд особого назначения, уже настоящий во всех смыслах ЧОН, стал создаваться у нас только летом 1921 года. У истоков его создания стоял Николай Иванович Бутенин (один из видных деятелей Советской власти – имя, сегодня полностью забытое), назначенный на должность Областного начальника 30 июня 1921 г. командованием Приволжского военного округа. Создавался он по единой армейской организационной структуре (взвод, рота, батальон) с соответствующими штатами личного состава (в том числе и штабом), количеством оружия и военного снаряжения. Тогда же эти части и получили свое официальное название – «части особого назначения».

Позднее подразделения ЧОНа были созданы по всему Марийскому краю: в Козьмодемьянске (сначала взвод – в апреле 1921 года, переформированный затем в роту), в Сернуре (рота), в Морках. Возможно, где-то еще. Все они подчинялись областному командованию в Краснококшайске.

«Центральный Комитет РКП(б) рекомендовал включать в ЧОН прежде всего членов партии с дореволюционным стажем, чтобы каждое подразделение имело надежный, прочный костяк. В части особого назначения зачисляли также комсомольцев и беспартийных передовых, сознательных рабочих. Но основная часть бойцов, и все без исключения командиры ЧОН, были коммунистами»3. Но, поскольку и с рабочими, и с коммунистами в Марийском крае в то время была напряжёнка, в части особого назначения брали всех желающих. Так, отряды ЧОН 63 и 62 (соответственно Краснококшайский и Козьмодемьянский) состояли вначале в основном из молодых людей и девушек, членов РКСМ, которые часто еще не служили в армии, пройдя лишь военную подготовку в самом отряде. Они работали в различных, чаще всего, советских, организациях (много было, кстати, и безработных), и по первому зову должны были явиться к месту сбора. Вероятно, с оружием в руках. Хотя в имеющихся документах практически не говорится о наличии его у бойцов ЧОНа, есть лишь графы в учетных карточках: «Винтовка системы», «Револьвер», «Патроны (шт.)».

Те, кто оружия не имел по месту основной службы (как, например, сотрудники военкомата и милиции), видимо, получали его на время учебы. Обычно пистолеты системы «Наган». (Но в первый год существования Козьмодемьянского ЧОНа в учетных карточках бойцов нет отметок, выдавалось оружие, или нет). В ГА РМЭ сохранилось лишь небольшое количество этих карточек, а также один-единственный билет члена Коммунистического отряда особого назначения, датированный 26 апреля 1921 г. и оформленный на имя Алексея Петровича Бабушкина. В билете сообщается, что «на основании приказа Нижегородского Губвоенкомата за № 52913 от 1 ноября 1920 года тов. Бабушкин… имеет право на хранение и ношение при себе в пределах г. Козьмодемьянска одной винтовки системы – гра № 47684, к ней 20 патронов»4. Но эта книжечка не имеет ни печатей, ни подписей командиров, и, вероятно, на руки вышеназванному товарищу не выдавалась. Почему – пока не известно.

Периодически «коммунары», а именно так называют в документах чоновцев, должны были проходить сборы. На них проводились стрельбы, а также изучалось оружие, отрабатывались оперативность оповещения и скорость сбора бойцов. Судя по документам, немало козьмодемьянских чоновцев не имело своего жилья, и жило на съемных квартирах. Почему, тоже остается пока загадкой. Наряду с жителями Козьмодемьянска здесь служили сел и деревень Горной стороны: Отары, Арды, Емешево, Сарапаево, Пайгусово, Еласы, Алешкино, Пертнуры и других. По условному сигналу они должны были добираться до уездной столицы самостоятельно. Вообще в ЧОНе существовало 3 очереди призыва. В первую входили самые подготовленные бойцы.

Для большинства коммунаров первого призыва ЧОН стал стартовой площадкой для будущей карьеры. Их посылали на учебу в Нижний Новгород, Казань, и даже в Москву. Многие из первых чоновцев в последствии стали курсантами Марийской областной Совпартшколы, сотрудниками милиции, и даже крупными руководителями Марийской республики. Например, областной начальник ЧОНа Н. И. Бутенин был первым руководителем Новоторъяльского кантона. А его коллега по Козьмодемьянскому ЧОНу С. А. Еропов стал впоследствии тоже первым секретарем Новотоъяльского канткома (кантонного комитета) РКП(б).

С завершением Гражданской войны в марийском ЧОНе происходят существенные изменения, особенно заметные с 1923 года. Дело не только в том, что эти отряды выросли численно. Качественно изменился и личный состав. Это по решению Реввоенсовета Советской республики для проведения боевой учебы чоновцев к ним были направлены опытные командиры РККА. К примеру, в составе Козьмодемьянской роты появляются надежные и проверенные люди, прошедшие горнило войны, да еще и не одной. Все они, по сути, профессиональные военные, работавшие в военкомате, милиции и прокуратуре, органах ГПУ, народном суде: Л. В. Николаев, А. С. Лобанов, П. В. Власов, В. П. Миронов, Н. И. Баженов, И. М. Леонтьев.

В каких землях и весях трудилась эта хорошо организованная, оснащенная и обученная боевая сила? Не зря же, в конце концов, она хлеб ела! Вероятно, так же, как и их товарищи по оружию, наши коммунары участвовали в хлебозаготовках, «разгроме» кулацко-эсеровских банд, охраняли важные экономические и оборонные объекты. Это белые пятна в деятельности марийского ЧОНа, и они ждут своего исследователя.

P. S. Что касается дальнейшей судьбы ЧОНа вообще, то в 1924-25 годах по мере укрепления Советской власти части особого назначения были расформированы. Но их бойцы остались, что называется, «при деле». Многие из них с осени 1925 года вошли в состав отрядов Комиссии Боевого Сплочения Коммунаров (сокращенно – КБСК), созданных в каждом кантоне МАО. Их построение и задачи очень напоминали ЧОНовские.

1 «Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. Страницы истории». П. Н. Бобылев, В. П. Бокарев, С. В. Липицкий, М. Е. Монин. – М., Политиздат, 1987. С. 34.

2 ГА РМЭ ФП-3 Оп. 1 Д 19 Л 16-16 об.

3 «Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. Страницы истории». П. Н. Бобылев, В. П. Бокарев, С. В. Липицкий, М. Е. Монин. – М., Политиздат, 1987 г. С. 35

4 ГА РМЭ ФП-40 Оп. 1.