ЛАВРЕНТИЙ/ВАРЛААМ (в миру Василий Семенов). (1929 год, д. Студеная Колода, Пайгусовская волость, Юринский кантон).

Религиозный деятель, священник Йошкар-Олинской епархии, известный долгие годы как архимандрит ВАРЛААМ (Семенов). 23 августа 2009 года ВАРЛААМ был пострижен великую схиму и стал схиархимандритом ЛАВРЕНТИЕМ.

Родился в крестьянской семье, самой бедной. Родители в колхоз не шли, и у них тогда землю отобрали, лошадь и корову увели. Чтобы прокормиться, он подростком скотину пас. Когда ему было двенадцать лет, родителям пришлось вступить в колхоз. «Вот и мне тогда,- вспоминает он, - пришлось поработать…». Отец с матерью были люди верующими, верил в Бога и он. Но жить выпало во времена атеизма. В школе убеждали, что Бога нет. А его тянуло в церковь. Бывало, сверстники посмеивались, директор школы с председателем сельсовета приходили, интересовались: «Ты ходишь в церковь?». Отвечал: «Что хотите, со мной делайте, а я верил и верю». Но все церкви в округе были закрыты, а местного пайгусовского священника в 1937 году арестовали, сослали его в лагеря, где он и погиб.

Уже после войны, в сорок шестом, открыли церковь в Емелеве, и он стал ходить в церковь - и так там было хорошо! А в 1958 году его пригласили служить псаломщиком.

Но при Хрущеве вновь пошли нападки на Церковь, и в 1962 году в Емелеве решили храм закрыть. ВАРЛААМ вспоминает: «Мы вдвоем с одним нашим церковным поехали в Москву хлопотать. Собрали подписи односельчан в защиту церкви и отвезли в Москву. А там регистрируют всех, кто приезжает с заявлениями. Оттуда сообщили в местные органы власти, кто ездил. И такое поднялось!.. Весь церковный совет заставили переизбрать за то, что мы ездили жаловаться в Москву. Но мы успели вовремя, храм отстояли. Еще бы день или два - и закрыли бы церковь, ничего бы мы уже не смогли сделать. А через две недели меня вызвали в Казань - тогда наши приходы относились к Казанской епархии. Архиепископ Михаил (Воскресенский) мне предложил стать священником. Я говорю: «Владыка, как я могу служить священником, я недостоин, у меня столько недостатков!» А он ответил: «Вот такой и нужен священник, который знает свое недостоинство и свои недостатки». Рукоположил в диакона, потом во священника».

Вскоре начались «хождения по мукам». Недолго пришлось прослужить в первом храме в селе Мушерань Моркинского района, только девять месяцев. «Время было крутое. Уполномоченный воспользовался моей просьбой перевести меня послужить поближе к родителям и настоял на том, чтобы Владыка перевел меня на другой приход. А на мое место, где я служил, он заранее задумал никого не давать, чтобы закрыть этот приход. А ведь тогда быстро все делалось. Сначала закрывают приход: «нет священника», потом снимают кресты и купола, а там и церковь рушат. И я одной девушке из церковного совета подсказал, как мы в Емелеве делали, чтобы скорее действовали, не упустили время. Она тоже заявления собрала от верующих и поехала в Москву. А ее тут же как безработную на три года на принудительные труды сослали, на лесоразработки. Местные власти быстренько церковь закрыли. А здание было деревянное, люди туда ходили, свечки зажигали, молились. И в один день оно сгорело. Тогда-то и выяснилось, что, оказывается, из центра приходило решение церковь оставить верующим, не закрывать. Но от людей это решение правительства скрыли. Девушки, которая ездила в Москву хлопотать, в деревне не было, ее упрятали в леса, а больше некому было взяться отстаивать храм.

Притесняли священников… Мы вот ровесники с архимандритом ИОАННОМ из Сумок - духовником епархии, он известный священник. Когда у него были дети маленькие, от него потребовали: «Подпишись, что не будешь воспитывать детей в религиозном духе!» Но он отказался: «Я священник, как же я могу воспитывать детей в безбожии?»

И от меня уполномоченный решил избавиться. Уже на новом приходе вызывает: «Сдавай регистрацию и на все четыре стороны!»

Но без церкви ВАРЛААМ не мог… Послужил недолго псаломщиком на одном приходе, потом перешел на другой… Когда разрешили, снова стал служить священником, годика два вроде было нормально. А потом - уполномоченный ведь так за ним и следил. Тактика была хитрая: между священником и церковной двадцаткой клин вбивать, заводить всякие кляузы. Он говорит двадцатке: «Вы в церкви хозяева. Наблюдайте за священником, если чего не нравится, мне напишите. Я вам другого священника дам». А в двадцатке прихода была пьянка заведена, и ВАРЛААМ это, конечно, обличал. Им это не по нутру пришлось. И довели до того, что невозможно было остаться. Владыка его защищал, но ничего не мог поделать. Все рычаги власти были в руках у уполномоченных, у советских органов.

И приходилось ВАРЛААМУ менять места службы… Служил в селе Нурма Медведевского района, псаломщиком в одном из православных храмов Татарии… Ну а затем отец ВАРЛААМ вернулся на родину и остался надолго: девятнадцать лет прослужил в Коротнях, в Иоанно-Предтеченском храме. А потом разрешили открыть Троицкую церковь в Козьмодемьянске. Наступали новые времена.

А в 1992 году ВАРЛААМА перевели в Смоленский собор, настоятелем которого он был до последнего времени, в 2005-м же назад взял на себя нелегкий труд - восстанавливать на пустом месте Михаило-Архангельский монастырь в дальней деревеньке Новая Слобода на берегу реки Суры. В 1921 году, после революции и гражданской войны, монастырь был закрыт. Его строения постепенно пришли в запустение, а затем были разграблены и разрушены.

Первая мысль о возрождении монастыря появилась у ВАРЛААМА еще за несколько лет до этого, когда в руки батюшке попала одна из немногих сохранившихся святынь обители — небольшая икона-мощевик с изображением девяти угодников Божиих, некогда находившаяся в алтаре церкви Преподобного Сергия Радонежского.  Она была привезена  из Иерусалима игуменом ПАИСИЕМ.

Строить - не ломать, дело небыстрое, но начало положено. Приезжают верующие из Козьмодемьянска и деревень, трудятся на уборке. В пристрое к переданному двухэтажному зданию, где ныне размещается схиархимандрит со своими помощниками, устроили храм. «Моя любимая книжка - говорит ЛАВРЕНТИЙ - с описанием Михаило-Архангельского монастыря. Когда я ее читаю, плакать хочется, такая берет жалость… Собор был пятипрестольный, монастырь посещали тысячи паломников, ежедневно причащались сотни людей. Здесь был центр просвещения, готовивший преподавателей для уездных школ. По разным сведениям, число послушников доходило от 200 до 500 человек, были свои резчики, жестянщики, сами делали кирпичи, сеяли, пахали, косили сено. Все было свое, до ста голов дойных коров, до сорока рабочих лошадей, сады, огороды, ягодники, пчельник, рыболовный берег протяженностью девятнадцать километров, пруды… И такое добро истребили!

Когда разрушали монастырь, кирпичи возили в Нижний Новгород на автозавод, остатки растащили местные жители. Даже фундамент разобрали. И сейчас невозможно определить место, где стоял собор. Нужно проводить раскопки, это большой труд.

Впрочем, трудов здесь не боятся, но работы по восстановлению обители много, торопится батюшка: годы-то немалые. О деле своем говорит просто: «У меня одно желание — возродить духовный очаг».